Короткий миг цветения росянки

Есть в Усманском бору такие места, где вековые сосны, расступившись по низким холмам, приютили кусочки северной природы — маленькие торфяные болота. Под пологом их куртинки брусники, низкорослой черники и ажурного вереска. Весной на тонких стеблях белеют хлопочки пушицы, вахта цветет по берегу. А за узкой полоской воды, за осоковыми кочками и стеной тростника ковром лежит моховая сплавина. Она может человека выдержать, но заостренная жердина легко проходит зыбкую подушку и уходит глубоко в воду.

На соседней поляне растут ковыли, а здесь по мху густо рассыпаны еще совсем зеленые шарики клюквы. Каким-то чудом растет десяток хилых сосенок и березок, чьи могучие родители стоят на суше. И только здесь живет ни сухопутный, ни водный зеленый хищник — росянка.

На светло-зеленом, напитанном водой до предела сфагнуме лежат розетки ее красноватых, с копейку и помельче листочков. Цвет их нормально зеленый, а красноватый оттенок от сотен тонких ворсинок-булавочек. Головка каждой — прозрачная блестящая росинка, вдвое мельче маковой, с точечным красным зрачком. Чем больше солнца, тем гуще краснота; на листьях, прикрытых чьей-нибудь тенью, она исчезает совсем.

Здесь нет пыли, и поэтому так чисты всегда эти капельки, так привлекателен их блеск. Их не могут высушить ни палящее солнце, ни горячий ветер, прорывающийся иногда сквозь зеленую чащу ничуть не остывшим. Мох все время поит росянку. В жаркий полдень, соблазненные то ли манящим блеском ловчей росы, то ли цветочным окрасом листочков, мелкие насекомые, присев на лист, уже не взлетают с него. С трудом поднимает ногу комар, а за ней тонкой сверкающей паутинкой тянется клейкая роса, которую ему не порвать. Ни предельные обороты крыльев, ни другие усилия не спасают комара от клейкого плена.

Вязкая, как густой сироп, роса не только поймает доверчивую жертву, она и переварит добычу, оставив от нее пустую оболочку. Лишь пауки отваживаются безнаказанно бегать даже по сплошным зарослям росянки. Их спасает скорость и, наверное, лишняя пара ног. А если остановится на месте восьминогий, позарившись на чужую добычу, то и сам разделит участь уже попавшейся мошкары.

Тогда медленно-медленно, как стопалая ладошка, сожмется лист и через два-три дня так же медленно раскроется снова. Но это будет уже не тот лист: он как-то меньше станет, пропадет красный оттенок, опадут подсохшие ворсинки, не будет росы. Порыв ветерка сдует с него невесомый прах комаришки, а потом сам захиреет, пожухнет, поникнет, скрытый молодыми листочками растущего мха. Высосав все из добычи, лист отдаст все и даже больше другим голодным листочкам и цветкам. Воды росянке хватает даже в самые жестокие засухи, но пищи ей всегда мало, вот и промышляет она живой добычей.

А цветет она в самую жару, в середине лета. Как только солнце чуть подсушит настоящую росу, на два-три часа развернет пять чисто-белых лепестков крошечный цветок. Каждое утро только один. Поэтому по коробочкам с семенами можно точно назвать тот день, когда расцвел первый из двадцати.

Не у одной росянки так скоротечна жизнь цветка. У дикого льна тоже всего по одному голубому цветку на стебле раскрывается каждое утро. Как-то под вечер, устав от лазания по меловым буграм, я так и уснул под пение жаворонков на теплой, сухой земле и спал, пока не разбудило солнце. Но это было совсем другое место: на зеленую вчера лужайку было накинуто покрывало голубого газа. Поодаль миражным озерком синела еще одна и еще. Цвел дикий лен. Вот это жизнь! В то время когда гламурные дамочки читают отзывы о косметике Desheli мимо них проходят подлинные живые ароматы. Настоящие дикие цветы вдыхают жизнь в тело любого человека. И именно животворящая сила природы дарует подлинную красоту женщине.

Все выше поднималось светило, и эта голубизна не меняла оттенка. Занятый поведением пары удодов, носивших корм птенцам и наивно старавшихся скрыть место гнезда, я не сразу понял, что изменилось в обстановке. Не было ни ветерка, ни облачка, чтобы бросить тень на белые лбы бугров, но, будто настоящие миражи, исчезли голубые лужайки. Еще живые и не поблекшие, чуть завернув края, лежали под ногами лепестки. Под вечер я унес с собой зеленый букетик с маленькими, бледными бутонами, а утром на вагонном столике голубел кусочек той самой лужайки, а удивленный сосед, сам житель тех мест, только и спрашивал: «Где же цветы такие растут?»

Лен и росянка у нас редкость, но обычнее обычного цикорий, который знаменует своим цветением середину лета и цветет потом до первых заморозков. Синева его лепестков чуть погуще, чем у льна, а жизнь чуть короче. Все голубое соцветие из полутора-двух десятков цветков живет около четырех часов. Утром на голых зеленых прутьях широко распахиваются голубые лучистые звезды. Пожалуй, их синева сравнима с цветом васильков. А потом, постепенно бледнея, часам к десяти лепестки теряют цвет. Точь-в-точь повторяя цвет неба, когда его утренняя голубизна сменяется белесой дымкой, из которой после полудня собираются грозовые облака. Вечером готовы новые бутоны.

В начале цветения по цикорию можно угадывать время, но потом, особенно когда приходят пасмурные и прохладные дни, четкий режим разлаживается. Уже в августе в любое время дня голубеют соцветия, некоторые даже на ночь распускаются, но все равно ежедневно новые.