Ночная свеча и цветок в темноте

Есть в сухом бору такие сырые низинки, куда сосны спускаются очень редко. Тут чаща берез, и стройных, и согнутых стихией, и совсем молодых, и мертвых остовов без веток и листьев, облепленных серыми копытами трутовиков. Под их пологом раскинул широкие листья-крылья орляк, бугрятся подушки белого мха и кукушкина льна, стелется тонкий плаун, таятся желтые сыроежки и черные подберезовики. Косматые выворотни растопырили оборванные корни. Наверное, в такие вот места приходили смелые люди в ночь Ивана Купалы искать огневой цветок папоротника. Здесь и днем сумрачно, но полная темнота наступает незадолго до полуночи, скрывая даже белостволье берез.

Еще не поднялась над лесом ущербная луна, где-то переливчато урчат козодои, в бесшумном полете цыркают летучие мыши, а внизу каждый малый шорох кажется змеиным скольжением. Неведомо как вдруг засияли десятки зеленоватых огоньков. Нет, не папоротник зацвел, потому что огоньки медленно передвигаются, ничего не освещая вокруг. Это зажглись фонарики светлячков. Но что цветет рядом, благоухая тонким, незнакомым ароматом, какого нет у лесных цветов, встреченных днем? Это не душистым липовым цветом дотянуло сюда, но и опять же не папоротник. Есть травы, которые, как и деревья, зацветают впервые через несколько лет жизни, но папоротники не цветут никогда.

А днем аромат цветущих лип, смешавшись с запахом нагретой хвои, ничем не напоминает то ночное дыхание таинственного цветка. Да и где он? Под зеленым кружевом орляка на прямом стебельке белеют десятка два причудливых цветочков без всякого запаха. Два листа, широкие гладкие, чуть похожие на ландышевые, почти лежат на земле. Неведомая солнечному лучу, невидимкой живет орхидея северных лесов — любка. Это ее белое редкое соцветие с темнотой начинает источать ни с чем не сравнимый аромат. Днем цветки не закрываются, не вянут, а словно перестают дышать. Ночной фиалкой еще зовут любку в народе.

У орхидей всегда были тайны, есть они и у любки. В лесу она будет благоухать до последнего дня цветения, а сорванная — перестает через день-другой, но не увянет, пока не раскроется последний, самый верхний цветок. Будто это протест растения против неволи. Будет стоять в воде, пока не созреют в плодах-рожках мелкие, как пыль, семена.

Растение само сохраняет воду чистой и свежей. Шесть недель простояла срезанная любка в воде, и вода не потемнела, не загнила, не изменила цвета. И потом несколько лет стояла эта вода, пока вся не испарилась из закрытого флакона. Это тоже одна из тайн любки.

Днем не увидишь вокруг цветущего растения охочих до нектара насекомых. Только для ночных гостей готовит к вечеру любка амброзию в благодарность за то, что каждый унесет с собой маленькую посылку для другого растения, или, наоборот, принесет от того один или два пакетика с запечатанной в них пыльцой.

Любка хороша, когда одна стоит среди низкорослых трав и мхов. Если рядом поднимаются два или три стройных цветоноса, то от такого соседства немного теряется неповторимое изящество каждого из них. А в пучке, сорванные, они и вовсе лишаются своего орхидейного благородства: словно грязнеет белизна цветков, остается только, да и то ненадолго, тонкий аромат.

Только для ночных насекомых на закате разворачивает особой белизны лепестки дрема, летят бабочки в темноте к глубоким фужерам дурмана, находя их по запаху и белой окраске. У смолевки, у хлопушки свое угощение с особой приправой.

Таких ночецветов немного, и каждый чем-то знаменит. Давно прижился чужеземец ослинник. Завезенный с другой стороны планеты, он не стал сорняком, подобно множеству охочих до чужой земли трав и даже деревьев. А завезен был давно, лет триста назад. Так что у нас каждое растение на новой родине насчитывает по сто пятьдесят поколений предков, потому что живет только два лета, зацветая на другое.

Растет себе по пескам вместе с бессмертником, с качимом перекати-поле. Рослый и стройный, зацветает он в середине лета, и цветёт без перерыва чуть ли не до осени. Своим цветением знаменит ослинник. За это какой-то из его сородичей назван ночной свечой, но вполне заслужил того же и сам.

Крупный, как у шиповника, четырехлепестковый цветок ослинника раскрывается со скоростью взрыва: в две-три секунды остроконечный, туго спеленатый бутон вспыхивает ярко-желтым диском. Присела стрекоза на кончик такого бутона, ища ночлега, и тут же взвилась в испуге: от ее прикосновения взорвался бутон. Такой красоты никогда не бывает в букетах, потому что только после захода солнца, а в пасмурную погоду немного раньше зажигается ночная свеча и гаснет утром: только одну ночь живет каждый цветок. Эту свечу дождь не погасит. Настоящая свеча, оплывая, становится все ниже, а ослинник день ото дня, раскрывая новые цветки, растет, вытягиваясь вверх.

Вечером растение еще не производит полного впечатления, потому что и в полной темноте раскрываются бутоны. Но в самый первый миг рассвета, когда только-только начнут гаснуть звезды, когда еще не видно, какого цвета трава и листья, хвоя и стволы сосен, обступивших крошечную полянку, как будто собственным светом светятся завороженные бледно-желтые цветы. Какие-то призрачные тени мелькают меж ними, замирая на мгновение перед каждым. В невидимом ореоле узких крыльев повисает перед цветком бражник, протягивает длинный хоботок к единственной капельке нектара, не касаясь самих лепестков. Выпить этот нектар может только тот, кто летает ночью.

А если в темноте посветить на цветущий ослинник фонариком, то вспыхнут в травяных зарослях скачущие от цветка к цветку яркие красноватые искорки: не мигая горят в луче глаза бражников.

Едва начинает пригревать солнце, сморщиваются, поникают, теряя цвет, лепестки. К вечеру готовы новые бутоны. Перерывов в цветении не бывает даже на сутки, и чтобы там ни было, а каждый вечер раскрывает ночная свеча два-три цветка.

Проводя время на природе, в лесной первозданной глуши, важно ловить каждый момент удовольствия. Ночевка в лесу — также важная часть отдыха, и потому важно обеспечить себе максимальный комфорт. Поэтому перед поездкой нужно обзавестись современной постелью, тем более что, например отзывы о вакуумных матрасах создают благоприятное впечатление и располагают к приобретению. Нет никакого смысла отвергать блага прогресса, отправляясь на природу. Нужно брать максимум из всего, что доступно и не размениваться на пустые рассуждения о естественности. Есть разные взгляды, но мерила удобства и комфорта у всех едины.

Автор: Леонид Николаев.