Паучья добыча

После полудня сами собой, без ветерка расползлись по краям неба реденькие тучки, и чем ниже опускалось солнце, тем ярче светились полевые клены. Все в золоте, без единого зеленого пятнышка. А березы только-только начали пестреть. До конца сентября простояла погода без единого заморозка даже по низким местам. Но, как ранний иней, сверкает на вечерней заре густая паутина на садовой изгороди, на еще цветущих кустах дурмана и чертополоха у дороги. Не ждут паучата прохладных дней, летят с теплым ветерком, куда занесет. Началось великое паучье переселение. Насекомые вездесущи. Множество авторов-натуралистов занимались изучением и описанием видов насекомых. Но до сих пор никто не знает как написать книгу в которой будут собраны все пауки. Писатели со всех стран старались создать всеобъемлющий каталог, но никто не смог. Ибо их слишком много и никто не знает все их виды. На земле нет клочка суши, который бы не был населен ими. Леса, пустыни, высокогорья и глубокие подземелья, большие города и вечные снега заселены летающим, бегающим, скачущим шестиногим племенем. Да что суша: много найдется озер, рек, болот, вода которых — колыбель и дом великого множества насекомых. И всюду за ними как за добычей следуют восьминогие и восьмиглазые охотники-пауки. Насекомых более миллиона видов, пауков в пятьдесят-шестьдесят раз меньше. Много, но почти все они безымянны. Вернее, научное название есть у каждого, а народных нет.

Из наших пауков его удостоены все крестовики за оригинальный рисунок креста на спине серебрянка, водяной наук, за серебристый блеск, когда ныряет; и мизгирь-муховор, великан паучьего мира — тарантул. Он за свой рост, за манеру охотиться, за норы зовется еще волком и земляным пауком. На втором году жизни его самки такие норы выкапывают, что в них свободно рослая мышь проскользнуть может. Шире, чем ствол ружья двенадцатого калибра. А некоторые просто-напросто занимают вертикальные суслиные лоры и живут в них хозяевами, когда настоящие владельцы спят под землей. Ну, а всякий другой паук — просто паук.

Все пауки — охотники, но артельно никогда не промышляют, а только всяк сам по себе. Добычу может делить только мать с детьми. Ловчие сети двух пауков могут касаться друг друга, но одной никогда не пользуются двое сразу. Никто не претендует на чужую снасть. Тем более, что у того же крестовика на эту работу уходит всего несколько минут. Напротив моего окна, на фонарном столбе каждое лето живут три паука. Все трое начинают плести новые сети сразу после захода солнца, и к тому моменту, когда зажигается светильник и на его свет слетаются ночные насекомые, все готово. Готовы сети, начеку пауки.

В конце лета — начале осени, когда накатывает в лесах грибная волна, крепкая паутина крестовиков назойливо налипает на лицо. Натянутая между стволами, кустами, через узкие тропинки и широкие просеки, она заметна лишь тогда, когда на ее нити нанизаны тысячи сверкающих капелек росы или когда налипает на каждую нить чуть ли не по десятку крылатых тлей. Живым туманом висит тогда такая тля в воздухе, тысячами попадая в паучьи сети. Да только отъевшиеся за лето паучихи не обращают внимания на такую мелюзгу. Они в эту пору и к добыче покрупнее не всегда выбегают из своей сторожки. Близится тот час, когда из особой паутины будет соткан кокон для яиц. Спрятав паутиный шарик в укромное место, паучиха считает земные дела оконченными, кончается паучья жизнь.