Петушки и фазанята

На самом крае Воронежской и Липецкой областей стоит под густыми ракитами старый дом крестьянина. Перед домом, как везде по селу, подворье — куры: вместе с рослыми голосистыми юрловскими независимо расхаживают миниатюрные, пестрые бентамки. А за плетнем, по всему огороду, меж сухими кустиками огуречной травы да не обрубленными кочанами ходят вовсе не наши птицы, расписные, длиннохвостые фазаны.

Привез Василин Занин с Кавказа в свою Перекоповку трех диких фазанов. Привез пе для того, чтобы любоваться этой жар-птицей в вольере, а чтобы жили тут, как живут их родичи — серые куропатки. Весной обе фазанки так усердно взялись за дело, что каждая снесла втрое больше яиц, чем на воле. Но они наотрез отказались насиживать их. Да все равно диковатые птицы пе сидели бы спокойно и все яйца до одного пропали бы. Тут и объявилась как раз очень заботливая и аккуратная наседка, одна из бентамок, — маленькая, с голубя, курочка.

В том, что фазанята вылупились.в один день, что наседка нисколько не была смущена их видом и поведением, что на четвертый день они уже могли летать, ну, не летать, а перепархивать, что им был понятен голос мачехи и ее сигналы, пе было ничего необычного. Ходит себе маленькая курочка с маленькими пестрыми цыплятами между грядками, в стороне от своих подруг и маленького красного петушка.

Так было до тех пор, пока фазанята ростом не догнали заботливую мачеху, и тогда она круто изменила отношение к ним. Стала обижать, стала прогонять от корма, к которому раньше звала. Так бы и распалась семья, если бы не красный петушок. Он был и вовсе никто этой длинноногой, шустрой восьмерке, но словно понял, что фазанят надо еще кое-чему подучить, иногда защитить, собрать вместе. Он пе придавал никакого значения тому, что его подопечные быстро переросли и его. Они были еще в том возрасте, который пе знает деспотизма, они были птенцами.

Только ночевали они порознь: петушок — в сарае, фазанята — в густых зарослях, как самые настоящие дикие птицы. Утром в любую погоду петушок взлетит па крышу, прокричит им сразу и подъем и сбор, и они со всех ног, легко перескакивая через перепутанную ботву, обрадованно бегут к нему на открытое место. Посмотрит он на них сверху одним глазом, будто пересчитает, и с тихой командой уведет к ульям.

Так и ходили весь день вместе, а следом курочка-мачеха, как покинутая. Спохватилась, да поздно: ни почитания, ни послушания не вернуть. Петушок что увидит — зовет фазанят. Нашел зерно — зовет, нашел гусеницу под капустным листом — зовет, ничего не нашел — все равно зовет, разгребая землю ногами: пусть сами поищут. Он все время начеку, готовый защитить каждого. Яростно бросается на других кур и подросших цыплят. А ведь юрловские куры чуть поменьше индейки, но отбегают: мало ли что.

Вылетел из-за ракиты грач — петушок, еще не разглядев, кто это, мгновенно просигналил тревогу. Фазанят как ветром сдуло, будто не было их тут. А он, как страж, с места даже не сдвинулся и, убедившись, что черная птица не вернется, подал-отбой. И грач не ястреб, и фазанята уже не малыши, по осторожность не повредит никогда.

Но вот примерно часа за три до захода солнца, по куриному расписанию, петушок как-то сникал, исчезала его бодрость. Молча, но не тайком уходил от фазанят, отыскивал двух других курочек, которые сами по себе ходили весь день, и вел их в курятник. Постоит в нерешительности на пороге, а потом подает команду: «Всем па насест!» А с фазанятами мачеха осталась, но они ее будто не замечают. Только через полчаса спохватились сразу восьмером, что нет рядом попечителя. Забеспокоились. Звать стали. Голоса у фазанят, как собачье повизгивание, как плач. И петушок тоже заволновался, с насеста спрыгнул, к двери подошел и, перегнувшись, выглядывает. Но к вечеру, видно, свое, куриное, пересиливать стало: снова взлетел под потолок. Молча и без всякой радости или недовольства встретил третью курочку.

Фазанята остались совсем одни. И большие куры ушли. Тогда они по собственному сигналу взлетели па кусты терновника, на ракиты и там замерли. На следующее утро все повторилось без изменений.

Остыла эта дружба поздней осенью, когда фазанята окончательно перелиняли, став по наряду совсем взрослыми птицами. В их отношении к маленькому петушку и курочкам не появилось никакой враждебности, они стали как-то равнодушны друг к другу, стали искать общества настоящих родителей. Те так и остались дикими фазанами, а их дети, воспитанные совсем другими птицами, через полгода вернулись к своим. Научившись понимать все сигналы другого вида, они унаследовали только свой фазаний «язык», не переняв ни звука из чужого. И за то время, пока их водил красный петушок, ни один из восьмерки не проявил никакого внимания, интереса, любопытства к жившим тут же трем фазанам.

Здесь можно было бы провести сравнение с отношением белых трясогузок, камышевок, коньков к кукушонку. Как самозабвенно воспитывают чужака птицы, лишенные возможности выращивать собственных детей! Но в этой истории лучше воздержаться от всяческих сравнений и комментариев.

Каждый новый век привносит свои новые течения и направления в искусстве. Одни жанры устаревают, и публика теряет к ним интерес, а другие, напротив, возвышаются. Однако существует классика книг и она никогда не устаревает. Ведь великие литературные мэтры видели сквозь века и читали в людских душах. И каждое их произведение одинаково актуально для любого времени и любой эпохи. Ведь природа человеческой натуры неизменна.