Зимние норы сусликов

Наша экскурсия прибыла на место в почти в полдень. Летом на старом летнем поле в полуденный зной стрекотали, радуясь жаре, кобылки, зеленые и серые ящерицы нежились на солнцепеке, да пересвистывались суслики, которые никак не могли привыкнуть к трескучим АН-2, летавшим по расписанию и без него. В белесой вышине разливались жаворонки, а еще выше жаворонков молча кружили два коршуна. Они прилетали сюда ежедневно, и ежедневно жизнь нескольких сусликов обрывалась в когтистых лапах. В августе, вырастив выводки, улетели коршуны, зарылись в землю ящерки, в несколько дней исчез пугливый суслиный народец. Каждый зверек, устроив свежую постель из сухой травы на двухметровой глубине, забил за собой ход землей и залег в восьмимесячную спячку. Каждый в своем доме.

Проводя эти наблюдения, мы постепенно располагались подле одной из нор сусликов. А группа зоологов рассказывала удивленным туристам о суслиной жизни. Сейчас никому из пернатых хищников невдомек, что столько добычи спрятано под землей. А лиса хотя и знает, но не достать лисе ни одного. Только там, где шныряет ночами светлый степной хорь, не спасают хозяина норки ни глубина, ни утрамбованная земляная пробка. Доберется, сожрет бесчувственного зверька и выспится в его гнезде, а потом, проголодавшись, докопается и до соседей.

Натуралисты установили съемочные камеры возле звериных нор. Техники оборудовали на нашей площадке экраны для наблюдения. Тем временем мы успели выгрузить выездное оборудование для ресторана на природе, нашу посуду с логотипами и уличный бар. Пока туристы и зоологи располагались в нашем импровизированном кафе, экскурсовод продолжал рассказывать о местных красотах. Тем временем включились камеры, и мы смогли воочию увидеть жизнь сурков изнутри.

Любопытное наблюдение. Там, где живут суслики, высокий снег не держится. Степные ветры сметают его в балки, овраги, лесные полосы... И к апрелю остывает земля на такой глубине. Тогда, разбуженные этим холодом, и выбираются наверх суслики. На мокрой земле проталин открываются круглые норки, будто кто забивал гладко оструганный кол и аккуратно его вытаскивал. И снова посвистывали суслики, тысячи жаворонков с песней летели навстречу встающему солнцу, кругами плавал в безмятежном небе коршун. Никто из них не видел зимы.

Так было всегда и везде. А на этом июле летом загрохотали экскаватор и скрепер, сдирая с сухой глины рассыпающийся чернозем. Теперь такое богатство в овраги не ссыпают. Ни грохот, ни содрогание земли не будили спящих зверьков. Только когда ковш черпнул поглубже и поднял вместе с грунтом гнездо, от слабого ноябрьского морозца проснулся невредимым суслик и, пока его заметили, успел удрать и скрыться между глыбами и комьями. И когда поднимутся здесь корпуса новых кварталов, не сразу уйдут уцелевшие, а сколько-то проживут в непривычной городской обстановке. А исчезнут все равно: сусликам нужен открытый горизонт. Ну а пока спят. До пробуждения всего четыре месяца.

Но одна зима в богучанских балках закончилась катастрофой для сурков, сусликов, тушканчиков. В январе, в феврале шестьдесят девятого не снежные, а пыльные бури не утихали над полями. Серая мгла застилала солнце и в безоблачные дни. Пыль с далеких и ближних пашен висела в воздухе, валами укладывалась вдоль лесных полос, засыпала овраги и балки, засыпала открытые ходы нор, хозяева которых спали, ничего не ведая. И в апреле с трудом пробивалась па этих склонах растительная жизнь, но заживо погребенными оказались и звери, и зимовавшие в пустых норах жабы, и степные гадюки. Не смогли выбраться сурки, некуда было деть плотные пробки в норах и толстый слой земли, наваленный сверху. Да к тому же еще глубже, чем в самые морозные зимы, промерзла земля, до срока разбудив зверей в гнездах.

Сурок, суслик, белка — животные одного семейства, но в спячке проводят зиму и в норах живут только первые двое. У белки жизнь куда богаче: и золотую осень видит, и зиму, и весны приход. Спят всю зиму непробудным сном тушканчики и сони. Хомячок только вид делает, что спит, неделями не выходя из норы, пока в кладовой есть запасец. В сильные, затяжные оттепели барсук из норы выходит свежим воздухом подышать. Натопчет дорожек между выходами из своего жилья, а иногда и подальше рискнет прогуляться. Нажмет мороз — он снова в нору, и снова полусон-полудрема. Такая оттепель может и летучих мышей в чувство привести, и ежа. Так что зимний сон сну рознь. У одних спячка, у других долгий-долгий сон. Спячка — особое состояние животного: у того же суслика или сурка ее ничем нельзя предотвратить, А еж в теплом помещении спит только днем. И чтобы унять расходившегося не в меру ночного гуляку и дебошира, просто приходилось его выставлять в «холодную» (конечно, не на уличный мороз), где он смирненько лежал несколько суток, пока дома без него не становилось скучно. Тогда уже через несколько минут прощенный принимался за еду и с прежней лихостью носился по комнате.