Звери и птицы

В местах наших странствий было особенно красиво. Может быть, немножко и от того, что в ту пору население там было редким. Поселок от поселка отстоял не меньше чем на 30—50 километров. Обследуя озеро Нюк, протянувшееся на 40 километров, мы заглядывали в самые укромные уголки. Нас восхитила одна из речек по имени Айта-ёки, протекавшая в окружении настоящих дремучих лесов и хаотически загроможденная стволами деревьев. Хотелось запечатлеть эту необычную суровость, но, увы, не было широко-угольника. А стоило удалиться, как все очарование сказочности пропадало. Но однажды на учетном маршруте нам встретился совершенно замшелый прирученный ельник. Древесные лишайники спускались многометровыми космами. Впереди оказался участок, где упало несколько деревьев, и солнце освещало стволы и лишайниковые гирлянды на стволах. Остановившись в 5-6 метрах от голого, без сучьев комля ели, я навел камеру и собирался было нажать кнопку спуска. Как вдруг... Этого момента я не забуду никогда. Как раз туда, куда я нацелился фотоаппаратом, вышел старый громадный глухарь. Бронзовый отблеск шеи и груди, красные брови, да и все обличье этой таежной птицы, освещенной солнцем, дополнялось общим необычайным фоном. Вот это кадр! Снимок века. Где он? Нет, не получилось снимка. Осталось горькое, вечное раскаяние, ибо я вдруг отложил фотоаппарат и сгоряча взялся за ружье...

События закружились слишком быстро, все мысли разбежались. Стоп! Вспомнил родной город, свою рабочую обстановку. Уютный и небольшой цех. Тихая и мирная работа по заказу, спокойно и на качество. Кресла и стулья неспешно оббиваются опытными мебельщиками, создавая предметы интерьера для самых изысканных особ. Приятное воспоминание вернуло в меня спокойствие и уверенность.

Это стало для меня уроком, который, пошел на пользу. Хотя я охочусь и по сей день, но про ружье, когда есть возможность что-либо снять, начисто забываю. Во многие экспедиции ружье я теперь вообще перестал брать. И это позволяет устанавливать более тесные контакты с живой природой, дает больше возможностей снимать зверей и птиц.

Сейчас, уже задним числом, я жалею, что не было в продаже в ту пору цветных обратимых пленок. Золотой осенью страна Калевалы вообще становилась цветной сказкой. В сочетании с валунистыми берегами озер леса, быстро меняющие гамму цветов, преображались неузнаваемо. Особенно при закатах. Невольно вспоминались полотна Н. К. Рериха или Рокуэла Кента с их кажущейся необычностью цветовых сочетаний.

Помимо фотографирования, ради собственного удовольствия, мне приходилось делать и научные снимки отдельных местных биотопов, гнезд, убежищ, троп, следов деятельности зверей и птиц. И мне не забыть того чувства удовлетворения, которое я испытал, когда руководитель экспедиции попросил фотопленки для иллюстрации итогового отчета. Правда, техник, печатавший фотографии с находившихся в рулончиках пленок, порядком их поцарапал. Впоследствии я еще дважды отдавал уже другие негативы в чужие руки, и оба раза получал их обратно поврежденными. После этого взял за правило: всегда печатаю сам.

Биотоп — это территория, занятая растительной ассоциацией и связанным с нею животным населением.

Западная Сибирь. Знакомство с Сибирью произошло вскоре после поездки в Карелию. В конце лета 1951 года меня направили на производственную охотоведческую практику в Уватский ондатровый промхоз. Место, где пред стояло полгода находиться, оказалось весьма интересным. Иртыш, Демьянка. Туртас и другие реки, текущие в пределах промхоза, богатая кедровым орехом, зверем и птицей тайга, пограничные ареалы соболя и куницы — все это и воодушевляло, и увлекало, и настраивало соответствующим образом.

Конечно, был со мной и фотоаппарат. Правда, с пленкой в ту пору отмечались перебои, и я находился на голодном пайке, достав всего 12 роликов. Пользовался пленками разной чувствительности, и тогда еще на собственном опыте убедился, как это неудобно.

Край хоть и оказался богатым дичью, но фотоохотой заниматься, конечно, не удавалось. Снимки были в основном экологического содержания — биотопы, следы деятельности зверей и птиц. Кроме того, как охотоведу-практиканту, приходилось делать фотографии и на производственные темы. Некоторые из этих кадров оказались неожиданно кстати. В мою обязанность входило принимать по акту избушки, построенные штатными охотниками промхоза. Главный бухгалтер обычно весьма осторожно подходил к оплате за эту работу. Когда возникла очередная волокита с оплатой, то сразу помогли мои снимки избушек, положенные на стол недоверчивого главбуха.

Впрочем, шансы снять зверей у меня все-таки были. В районе держалось немало волков. Зимой по глубокоснежью, особенно при тонком насте, не держащем зверя, здесь иногда практикуется загон по следу. Важно лишь поднять с лежки серых разбойников и не дать им выбраться на какую-либо дорогу. Я тоже мечтал погоняться за ними.