Улетает птица щурок

На опушке куст калины широко расселся, обремененный алыми гроздьями. А весь лист еще темно-зеленый, свежий. Васильки рядом, и на васильках голубокрылые голубянки. Трепещет видимая только своим блеском паутинка. Истово стрекочут кузнечики, да с разных сторон рокочут два трактора, готовя ниву к посеву. А на синем-синем небе рядом с солнцем остановилось сероватое облако — и ни туда, и ни сюда. Кажется, именно таким — теплым и приветливым — был первый день осени. И ничто не могло нарушить безмятежности и покоя природы; ворон, и тот окликнул своих как-то мягче обычного.

А грусть все-таки нашла лазейку, когда из прозрачной синевы упали короткие, журчащие трели: улетали щурки. Может быть, солнце сделало их невидимками, может быть, поднялись выше серого облака, — не отыскать ни одной, как ни щурься. Эти трели всегда обманчивы: негромкие, они слышны за версту; перекликается пара, кажется — десяток; высматриваешь птиц в поднебесье, а они за спиной на сухой макушке уселись. За голос и названа щуркой, за красоту — золотистой. Семь цветов как у радуги, только не те же самые: красный, желтый, зеленый, голубой, белый, коричневый, черный.

Это птица открытой, горячей, солнечной степи, где порой и ветру зацепиться не за что. В отвесных обрывах оврагов н речных берегов роет длинные норы, в тех норах выводит птенцов. Ход норы узкий, не повернуться в нем, и поэтому птица-коротконожка одинаково ходит по нему взад и вперед. Отдаст корм птенцам и, прижав поплотнее перо, быстро пятится хвостом вперед к выходу. На такое способны только-жители нор. А с тех пор, как протянулись вдоль дорог провода всех назначений, каждая щурка стала считать их лучшим местом отдыха и наблюдения и у гнезда, и на пролете... Но стихия щурки — воздух.

По-моему, она расходует в полете энергии немного больше, чем во сне. Сказать, что ее полет необыкновенно легкий очень мало. Кажется, будто воздух сам несет птицу. Впрочем, так оно и бывает частенько, когда горячие струи то ио дело поднимаются от перегретой земли и несут на себе крылатых, пока не остынут в вышине. Или, когда разгуляется неудержимый восточный ветер, часами висят над крутояром семицветные птицы. Наклонись на такой ветер, и не упадешь. Налетая на стену обрыва, он выбрасывается наверх, и на гребне этой волны, распластав крылья и выровняв скорость падения со скоростью вихря, будто лежит сверкающая бирюзой и другими самоцветами щурка.

Полет всегда плавный, скользящий, с короткими остановками, но без рывков и какой-то неторопливый. В нем нет стрижиной стремительности или юркости ласточек, а ведь манера охоты почти одинакова у всех троих. Свою добычу щурка ловит в воздухе, но не гоняясь за ней. а точно перехватывая в какой-то рассчитанной точке пути. Ни у одного самого проворного и быстро летающего насекомого нет ни шанса увильнуть, спастись от щурки. Длинным острым, чуть изогнутым клювом она одинаково ловко схватывает и летящего жука, и стрекозу, и бабочку, муху, осу и (чего скрывать) пчелу. Вернее, не схватывает, а берет аккуратненько-самым кончиком клюва и, немного помяв или перехватив поудобнее, так и проглатывает целиком: стрекозу вместе с крыльями, кобылку — с ногами, осу — с жалом.

Да, вместе с жалом. Она, если бы и захотела его вырвать, все равно не сумела бы этого сделать. Но ведь жало — действующее оружие даже у обезглавленной осы или пчелы,, и рискованно трогать такую жертву, пока в ее членах не угасла жизнь. Раз я видел, как пчела, пока птица перехватывала ее, чтобы отправить в рот, вырвалась из клюва и полетела прочь. Раздосадованная щурка мигом догнала ее и разом проглотила. Но ведь не луженые же у живой птицы внутренности? Верно, но и яд не производит на нее ни малейшего действия а может быть, даже необходим. Вряд ли се смущает даже цвет добычи, пугающий других охотников.

Красота щурки только пчеловодов в восторг не приводит. И есть за что. Даже когда погода холодная и пчела прячется в ульях, щурка научилась, как выманивать ее оттуда. Птица садится на прилетную доску и начинает дразнить пчел. А те ведь терпеть не могут, когда кто-то трогает улей или стучит по нему, особенно возле летка. Они моментально свирепеют и в бешенстве выбегают наружу, уже не обращая внимания на погоду, чтобы разделаться с нарушителем покоя семьи. А щурке только и надо было, чтобы выманить хотя бы десяток. Так, между прочим, и серые вороны поступают на пасеках ранней весной.

Пока я записывал, что начался пролет щурок, облако все-таки краем заслонило солнце, и стали видны едва различимые силуэты двадцати птиц, кругами уплывавших в сторону солнца. Все слабее становились голоса. На меня отлет щурок производит не меньшее впечатление, чем журавлиный, вот этими звуками: мягкими, нежно журчащими, незабываемыми. Улетает пернатая радуга, а настоящую еще не раз увидим над тем же полем.

Сравнивая щурку с другой радужной птицей, зимородком, при всем несходстве внешнего облика можно не сомневаться в их родстве. А рядом живет и третья — сизоворонка. У этой обитательницы нор и дупел более обширные владения: она живет и но береговым обрывам, и в сухих оврагах, и по лесным опушкам.' В оперении цвета лишь правой части спектра от голубоватого до почти черного, только спина коричневая.

Сфера влияния у каждого своя: у щурки — воздух, у зимородка— вода, у сизоворонки — земля. Сидит на проводах, на столбах, присматриваясь ко всему, что шевельнется, проявляя наклонности и способности хищной птицы. Ящериц ловит, с мышью легко справляется, ворует птенцов из гнезд. В этом сходство с вороной, а еще и голос — неблагозвучное, хрипловатое карканье.

Автор: Леонид Николаев.